|
Вспоминая августовский путч, чья уже малоприметная годовщина отмечалась на прошлой неделе, все больше понимаешь, кто и чего хотел добиться в те дни. Время все расставило по своим местам.
В августе 91-го союзная и российская номенклатура сошлись в жестокой схватке за власть. ГКЧП объявлял, что пытается восстановить конституционный порядок. Российские власти провозглашали защиту свободы и рыночных реформ.
Пришедшей на волне перестройки к власти новой башкирской номенклатуре во главе с Рахимовым чуждо было и то, и другое. Ей были важны лишь собственные "суверенные полномочия", за кусок которых она торговалась до последнего, обещая поддержку и тем и другим, не зная, на кого все же поставить.
Нужно было видеть, какая растерянность царила в башкирском Белом доме в дни путча. Тогдашний зампред республиканского Совмина Мансур Аюпов сразу помчался в типографию запрещать печатать номер "Ленинца", в котором уже были набраны указы и воззвания Президента России.
Надо было видеть, как это замешательство усилилось еще больше, перешла в совершенно иное качество, как только из Москвы были получены известия о победе Ельцина. В коридорах Президиума Верховного Совета наблюдалось состояние, близкое к панике. Хамелеоны, только что вкусившие суверенной власти, опасались, что Ельцин их попросту разгонит за содействие путчу и назначит новые выборы.
Российское руководство, действительно, могло оказать существенную поддержку гражданской демократической оппозиции в Башкирии в то время. Объединенными усилиями сепаратисты могли быть отстранены от власти. Развитие республики пошло бы совсем по-другому пути. Но шанс был упущен.
Финал разыгрывался уже осенью 91-го. Прозревший Президент СССР отчаянно и тщетно боролся за остатки Союза. Бывшая партийная номенклатура в республиках уже вкусила власть, уже оседлала национальные движения. Все достигнутые договоренности забывались на другой день.
А в Башкирии, в недрах Президиума Верховного Совета и ближайшего окружения Муртазы Рахимова шла лихорадочная работа. Готовились проекты суверенных законов, разрабатывались указы об особом порядке приватизации, а по сути - присвоения союзной и российской собственности, намечались свои схемы налогообложения. Спешно дорабатывался вариант новой Конституции республики, предусматривавший полную независимость. Местная номенклатура уже не хотела зависеть ни от союзных, ни от российских властей, нагнавших на нее столько страху в дни путча и после него. Она спешила воспользоваться ситуацией, пока Ельцин добивал издыхающий Союз.
Что остановило суверенитетчиков на пороге объявления полной независимости? Остановила, прежде всего, твердая воля людей, желавших, чтобы республика оставалась в составе России, остановила решительная позиция выражавших эту волю гражданских общественных организаций Башкирии.
История нечасто предоставляет нам возможность повторить неусвоенные в прошлом уроки. В 91-м году всем нам не хватило сил и единения, не хватило политического опыта и ясно выраженной поддержки центральной власти, чтобы решительно увести республику с тупикового для нее "суверенного пути". Регион оказался-таки наполовину оторванным от остальной страны, разрушились многие хозяйственные и культурные связи, расцвели национализм и демагогия, а богатства республики стали переходить к узкой группе новых властителей. Потребовались долгие годы жизни при "суверенитете", чтобы ощутить всю глубину разрыва, отставания от России, всю порочность навязанного пути.
Сегодня история дает всем нам новый шанс.
|